Разгром непобедимой армады 1588 презентация. Разгром Непобедимой армады: место, дата, ход сражения. Политика против веры

Непобедимая армада была крупной военной флотилий, созданной в Испании. Она насчитывала порядка 130 кораблей. Флотилия была составлена в 1586-1588 гг. Рассмотрим далее, в каком году произошел разгром Непобедимой армады. Об этом далее в статье.

Цель

Прежде чем рассказать, почему и когда случился разгром Непобедимой армады, следует описать ситуацию, которая происходила в то время. Десятки лет английские приватиры топили и грабили испанские корабли. Это приносило стране колоссальные убытки. Так, за 1582-й Испания понесла потери на сумму более 1 900 000 дукатов. Еще одной причиной, по которой было принято решение о создании флотилии, стала поддержка восстания голландцев - королевой Англии. Филипп Второй - монарх Испании - посчитал своим долгом оказать помощь английским католикам, которые боролись против протестантов. В этой связи на кораблях флотилии присутствовало почти 180 духовных лиц. Более того, во время вербовки каждому матросу и солдату надлежало обязательно исповедаться и причаститься. Со своей стороны, восставшие англичане надеялись на победу. Они рассчитывали, что смогут разрушить испанскую монопольную торговлю с Новым светом, а также распространить в Европе протестантские идеи. Таким образом, у обеих сторон была своя заинтересованность в этом мероприятии.

План похода

Король Испании приказал флотилии подойти к Ла-Маншу. Там она должна была объединиться с 30-тысячной армией герцога Пармского. Войска располагались во Фландрии. Объединенными силами они должны были пройти через Ла-Манш к графству Эссекс. После этого предполагался марш на Лондон. Испанский король рассчитывал, что католики покинут Елизавету и присоединятся к нему. Однако этот план не был до конца продуман. В нем, в частности, не было учтено мелководье, которое не позволило кораблям приблизиться к берегу, чтобы взять на борт армию герцога. Кроме этого, испанцы не приняли во внимание мощь И, разумеется, Филипп не мог даже предполагать, что случится разгром Непобедимой армады.

Командование

Руководителем Армады был назначен Альваро де Базан. Он по праву считался лучшим испанским адмиралом. Именно он являлся инициатором и организатором флотилии. Как говорили потом современники, если бы он вел корабли, то вряд ли случился бы разгром Непобедимой армады. Год 1588-й, однако, стал для адмирала последним в жизни. Он скончался на 63-м году, перед выходом флотилии в море. Вместо него был назначен Алонсо Перес де Гусман. Он не был опытным мореплавателем, но отличался великолепными организаторскими способностями. Они позволили ему быстро найти общий язык с бывалыми капитанами. Благодаря их совместным усилиям был создан мощный флот, который был снабжен провизией и оснащен всем необходимым. Кроме этого, командный состав разработал систему сигналов, приказов и боевого порядка, единую для всего многонационального войска.

Особенности организации

В составе Армады было порядка 130 кораблей, 30.5 тыс. человек, 2 430 орудий. Основные силы разделили на шесть эскадр:

В Армаду также входили четыре неаполитанских галеаса и столько же португальских галер. Кроме этого, в составе флотилии было большое количество судов разведки, для посыльной службы и с припасами. Продовольственные запасы включали миллионы галет, 400 тыс. фунтов риса, 600 тыс. фунтов солонины и соленой рыбы, 40 тыс. галлонов масла, 14 тыс. бочек с вином, 6 тыс. мешков бобов, 300 тыс. фунтов сыра. Из боеприпасов на кораблях присутствовало 124 тыс. ядер, 500 тыс. пороховых зарядов.

Начало похода

Из лиссабонской гавани флотилия вышла 29-го мая 1588-го года. Однако в пути ее настиг шторм, который загнал корабли в Ла-Корунью - порт на северо-западе Испании. Там матросам пришлось провести ремонт судов и пополнить продовольственные запасы. Командующий флотилией был обеспокоен дефицитом провизии и болезнями своих моряков. В этой связи он откровенно написал Филиппу о том, что сомневается в успехе кампании. Однако монарх настоял на том, чтобы адмирал следовал заданному курсу и не отклонялся от плана. Спустя два месяца после стоянки в лиссабонской гавани флотилия добралась до Ла-Манша.

Несостоявшаяся встреча с герцогом Пармским

Адмирал флотилии четко следовал приказу Филиппа и направил корабли к берегу, чтобы принять войска. В ожидании ответа от герцога командующий Армады приказал встать на якоря у Кале. Это положение было очень уязвимым, что было на руку англичанам. Той же ночью они отправили к испанским кораблям 8 подожженных судов с взрывчаткой и горючими материалами. Большинство капитанов стали рубить канаты и лихорадочно пытались спастись. Впоследствии сильный ветер и мощное течение отнесли испанцев к северу. Вернуться обратно к герцогу Пармскому они не смогли. На следующий день состоялось решающее сражение.

Место и дата разгрома Непобедимой армады

Флотилия потерпела поражение от англо-голландских маневренных легких кораблей. Ими командовал Ч. Говард. В Ла-Манше произошло несколько боевых столкновений, которые завершило Гравелинское сражение. Итак, в каком году был разгром Непобедимой армады? Флотилия просуществовала недолго. Она была повержена в тот же год, в который начался поход - в 1588-м. Сражения в море продолжались две недели. Испанской флотилии не удалось перегруппироваться. Столкновения с вражескими кораблями проходили в крайне тяжелых условиях. Большие сложности создавал постоянно изменявшийся ветер. Основные стычки произошли у Портленд-Билл, Старт-Поинта, острова Уайт. В ходе сражений испанцы потеряли около 7 кораблей. Окончательный разгром Непобедимой армады состоялся при Кале. Отказавшись от дальнейшего вторжения, адмирал повел корабли к северу, через Атлантику, по западному побережью Ирландии. При этом вражеские суда следовали за ней на небольшом отдалении, двигаясь вдоль восточных берегов Англии.

Возвращение в Испанию

Оно было очень непростым. После сражений многие корабли были сильно повреждены и едва держались на плаву. Возле северо-западного побережья Ирландии флотилия попала в двухнедельный шторм. Многие корабли во время него разбились о скалы или пропали без вести. В конце концов, 23-го сентября первые суда после долгих скитаний достигли севера Испании. Вернуться домой удалось только 60-и кораблям. Людские потери оценивались от 1/3 до 3/4 от численности экипажей. Огромное количество людей умерли от ран и болезней, многие утонули. Даже те, кому удалось вернуться домой, практически умирали от голода, так как все запасы продовольствия были истощены. Один из кораблей сел на мель в Ларедо, потому что у матросов не было сил даже спустить паруса и встать на якорь.

Значение

Большие потери принес Испании разгром Непобедимой армады. Дата, когда произошло это событие, навсегда останется в истории страны как одно из самых трагичных. Тем не менее, поражение не привело к незамедлительному падению испанского могущества в море. 90-е годы 16-го столетия в целом характеризуются достаточно успешными кампаниями. Так, попытка англичан вторгнуться в испанскую акваторию своей Армадой закончилась сокрушительным поражением. Битва произошла в 1589-м. Спустя 2 года испанские корабли разбили англичан в Атлантическом океане в нескольких сражениях. Все эти победы, однако, не смогли компенсировать тех потерь, которые принес стране разгром Непобедимой армады. Испания извлекла крайне важный урок для себя из этого неудачного похода. Впоследствии страна отказалась от неповоротливых и тяжелых судов в пользу более легких кораблей, оснащенных дальнобойным оружием.

Заключение

Разгром Непобедимой армады (1588 г.) похоронил всякую надежду на восстановление католицизма в Англии. О вовлечении этой страны в той либо другой степени во внешнеполитическую деятельность Испании также не могло быть и речи. Это, собственно, означало, что позиции Филиппа в Нидерландах резко ухудшатся. Что касается Англии, то для нее поражение испанской флотилии стало первым шагом к завоеванию господства на море. Для протестантов это событие положило конец экспансии империи Габсбургов и повсеместному распространению католицизма. В их глазах это было проявление Божьей воли. Многие люди, жившие в то время в протестантской Европе, считали, что только Небесное вмешательство помогло справиться с флотилией, которую, как сказал один из современников, ветру было тяжело нести, а океан стонал под ее тяжестью.

Противостояние Испании и Англии в XVI столетии — один из самых впечатляющих сюжетов европейской истории. Великая империя, «в которой никогда не заходит Солнце», и маленький остров, вооруженный лишь выгодным стратегическим положением и духом национальной исключительности. И вот к английским берегам король Филипп II отправляет крупнейший военный флот своего времени. Однако испанскую Непобедимую армаду ждала участь побежденного.

В конце августа 1588 года во всех католических городах Европы не переставая звонили колокола — так праздновалась великая победа над еретиками. У соборов и на городских площадях «свидетели» событий в красках расписывали, как пират Фрэнсис Дрейк попал в плен, а испанская армия при развернутых знаменах и пушечных залпах торжественно вошла в Лондон .

По ту сторону Ла-Манша, напротив, царило крайнее уныние, и это несмотря на то, что здесь знали правду: корабли грозного противника рассеяны, непосредственная опасность миновала. Но пока участвовавшие в сражении с Армадой английские моряки умирали от тифа (эпидемия вспыхнула вскоре после баталии), их соотечественники ждали скорого возвращения испанцев. Англичане были уверены, что пройдет немного времени, и «гонитель Альбиона» Филипп II, залечив свои раны, с новыми силами нападет на несчастный остров, и тогда его уже ничто не спасет.

И ни те, ни другие — ни добрые паписты, ни пламенные протестанты — не могли себе представить, что пройдет несколько столетий, и во всех учебниках станут писать об июле — августе 1588-го как о «черных месяцах» Испании , как о начале конца католической империи.

Политика против веры

Англия и Испания — настоящие символы религиозного и политического противостояния, охватившего Европу в XVI столетии.

Как известно, еще в 1530-х годах Генрих VIII Тюдор первым пошел на разрыв с Римом и объявил себя главой английской церкви. На тот момент это был абсолютно беспрецедентный шаг, причем поводом для него послужило желание развестись с испанской принцессой Екатериной Арагонской. Сегодня односторонний выход крупной державы из ООН вызвал бы меньший шок.

И конечно, Испания — «любимая дщерь церкви» — не могла остаться равнодушной к подобному событию. Святой престол, в свою очередь, рассчитывал с помощью испанского оружия вернуть контроль над бунтующим островом.

Парадокс, однако, в том, что, несмотря на религиозные противоречия, довольно долго прямые дипломатические отношения между Испанией и Англией оставались дружескими. В 1543 году эти страны даже объединились против Франции . А еще через 10 лет заключили междинастический союз: Филипп II женился на старшей сестре Елизаветы — Марии (своей двоюродной сестре, дочери Екатерины Арагонской).

И даже при Елизавете обе державы были более обеспокоены нарастающей мощью Франции, нежели амбициями друг друга. Их усилия сводились к разжиганию тлевшего там конфликта (дни династии Валуа подходили к концу). Правда, одни поддерживали гугенотов Генриха Наваррского , а другие — католиков герцога де Гиза, но формально все соблюдали дипломатический нейтралитет.

Подлинным же камнем преткновения стал Новый Свет. Вернее, поступавшие оттуда богатства .

Государство и бизнес

В 1562 году англичанин Джон Хоукинс бросил якорь в одном из карибских портов. Его корабль привез ценнейший груз эпохи — черных невольников из Западной Африки. Вернувшись на родину, капитан подвергся было опале за торговлю людьми. Но когда до Елизаветы дошли точные данные о фантастическом доходе с этого предприятия, человеколюбие отступило. Дочери расточительного Генриха VIII достались только пустая казна и долги перед дельцами из Сити. В результате королева не только простила Хоукинса, но и посвятила его в рыцари, а также приказала снарядить под его командованием новую экспедицию с секретным заданием — при случае грабить потенциального противника Англии.

Сэр Джон Хоукинс (1520—1595) — один из героев, противостоявших Армаде. Фото: INTER FOTO/VOSTOCK PHOTO

Плавания такого рода вскоре стали во множестве организовываться по обычному принципу акционерных обществ. Хоукинс и тут поначалу оказался успешнее всех — ведь в его компании на правах пайщика участвовала сама Елизавета, а следовательно, он получил право ходить под королевским флагом.

Примеру главы государства последовали и многие высшие чиновники. Возникло то, что сейчас бы назвали частно-государственным партнерством, замешенным на контрабанде, грабеже и работорговле.

Конечно, такая деятельность немедленно вызвала резкий протест в Испании. Вместо того чтобы по пути в Америку заходить в ее порты и платить за это пошлину, англичане теперь не только отправлялись туда напрямую, но и нападали на суда Филиппа.

Ответной реакции долго ждать не пришлось: когда в 1568 году эскадру Хоукинса потрепал шторм и она зашла для ремонта на остров Сан-Хуанде-Улоа близ побережья вице-королевства Новая Испания (ныне Мексика), его военные корабли открыли огонь и потопили почти все суда корсара.

Елизавета, изображая невинность, ожидала извинений за эту карательную акцию от «возлюбленного брата» Филиппа. Тот, в свою очередь, законно обвинил английскую королеву в лицемерии и скрытой враждебности.

Отношения двух стран были безнадежно испорчены. И, к несчастью для испанской короны, единственным спасшимся после столкновения кораблем командовал небогатый моряк по имени Фрэнсис Дрейк.

El Draque

Драконом (El Draque) испанцы прозвали Дрейка, конечно, из-за фамилии. Но в противостоянии двух держав ему предстояло сыграть истинно «драконью» — ключевую роль.

Среди собратьев по ремеслу Дрейк отличался двумя важными качествами: он был столь же жесток, сколь удачлив. Именно этот «властный и раздражительный человек с бешеным характером» первым захватил целый караван серебра, направлявшийся в Севилью из колоний. Англичанину досталось около 30 тонн драгоценного металла, и даже гибель в этой операции двух родных братьев не омрачила его триумф.

Дрейка, естественно, заметили. В 1577 году именно ему Елизавета поручает командование экспедицией к западному побережью Америки, официально — с целью поиска новых земель в открытом океане. Испанцам же намекнули, что на самом деле английский флот повернет в Средиземное море, чтобы атаковать османскую Александрию… В общем нападения английских судов на перуанские порты стали для них полной неожиданностью.

Добыча англичан составила около 500 000 фунтов, при том что годовой доход короны исчислялся тогда всего 300 000. Через не сколько месяцев Елизавета прямо на палубе посвятила Дрейка в рыцари. А испанцы впоследствии назвали его «причиной всех войн с Англией».

Естественно, на этом фоне англо-испанские противоречия только усугублялись — на всех направлениях. В 1566 году, когда нидерландские подданные Филиппа II восстали, Елизавета первой протянула руку материальной помощи собратьям-протестантам. Еще через два года после начала этой революции в Плимут вошло судно из Кадиса с жалованьем для правительственных войск во Фландрии. Формально состояние войны тогда еще не было объявлено, но, к несчастью для испанцев, как раз в эти дни до Англии дошла весть о событиях у Сан-Хуан-де-Улоа. Местные власти на «компенсаторных» основаниях немедленно конфисковали груз, а сам корабль отправили восвояси.

Двор в Эскориале пришел в крайнее волнение. Там утверждали, что Елизавета использует мелкие заморские обиды как предлог, чтобы поддерживать голландских мятежников. На самом деле вплоть до 1570 года английская королева хоть и санкционировала финансовую поддержку единоверцев, к идее свержения законной власти монарха на одной из подвластных ему территорий относилась прохладно. Рядом с ней поднимала голову собственная оппозиция, и претендентов на трон Тюдоров, имевших к тому же для претензий основания, хватало.

Так что конфликт разгорался медленно, и, возможно, развязка задержалась бы очень надолго, если бы медвежью услугу Испании вдруг не оказал папа римский. После того как Елизавета подавила одно из восстаний католиков и казнила нескольких зачинщиков, Пий V объявил ее подданных свободными от присяги. К этому королева уже не могла оставаться безучастной: теперь английские фунты рекой потекли в Нидерланды, а английские офицеры отправились поднимать упавший было боевой дух повстанцев.

Акция устрашения

В январе 1588 года, узнав о раскрытии очередного заговора, Елизавета, наконец, «с тяжелым сердцем» санкционировала казнь своей пленницы, бывшей французской и шотландской королевы Марии Стюарт . Лишение жизни «праведной католички» вызвало громкие протесты во всей континентальной Европе. Все взоры вопросительно обратились в сторону Мадрида. Появился повод для решительных действий. В Испании началась общенациональная подготовка к войне.

Впрочем, изучение источников показывает: планы Эскориала были далеко не так масштабны, как раздула их историческая молва. Вопреки распространенному среди рядовых англичан мнению — «мол, если бы не Дрейк, мы все бы сейчас говорили по-кастильски» — никакой колонизации острова Филипп не планировал, хотя и заявлял о своих личных правах на английский трон как муж покойной Марии.

Все, на что рассчитывал «владыка полумира», как явствует из его же многочисленных писем и распоряжений, — нанести сокрушительный упреждающий удар и тем лишить англичан большей части флота, а значит, устранить, хотя бы на время, пресловутую корсарскую угрозу. Кроме того, на восстановление морского потенциала противнику потребовались бы большие деньги.

Современники и историки вообще считали, что главным государственным талантом Филиппа II был экономический — ничто он так хорошо не умел и не любил, как подсчитывать свои и чужие средства, за что и получил прозвище Don Felipe el Contable, Дон Фелипе Счетовод. А значит, рассуждал король, голландские мятежники лишатся основного спонсора и скоро выдохнутся. Конечно, испанский король не забывал и о благородных побуждениях — надо протянуть руку помощи английским католикам, покровителем которых он всегда себя считал. Испания требовала отменить положение об англиканской церкви как о государственной… Вот в общих чертах и все.

Но на противоположном берегу Ла-Манша всерьез готовились к высадке несколько вражеских армий под общим командованием герцога Пармского. По сей день некоторые историки утверждают, что Армада задумывалась как прикрытие для десанта, которому предстояло соединиться с восставшими в нужный момент католиками. Более того, они ссылаются на некоторые маневры командующего Великим флотом, герцога Мединского, которые косвенно на это указывают. Но все же это маловероятно, или же вторжение было крайне плохо подготовлено. Не исключено также, что слухи о нем испанцы распустили в целях устрашения.

И противник действительно устрашился, тем более что тому благоприятствовала атмосфера. 1580-е годы и без того проходили в Англии под знаком апокалиптических ожиданий. То тут, то там случались события, которые трактовались как знамения пророчеств Иоанна Богослова.

И вот слухи о конце света «удачно» совпали со слухами об ужасном испанском нашествии. (Между прочим, подобная истерия охватит британцев 220 лет спустя, когда на острове ожидали десант наполеоновской Великой армии.) Говорили, что Армада насчитывает то ли 200 судов и 36 000 человек, то ли 300 судов, из которых половина — гигантские, невиданные в истории; что даже аббатства в Нидерландах превращены в пекарни, чтобы обеспечить нужды матросов.

Не было недостатка и в рассказах об ужасах, которые ждут Англию в случае поражения. Здесь тоже масла в огонь подливали голландские иммигранты, основавшие после бегства с родины целые поселения, например в Эссексе. Они в красках живописали муки за веру на кострах инквизиции.

Их соотечественники в освобожденном Амстердаме тем временем печатали памфлеты с перечнями бичей, плетей и прочих пыточных инструментов, которые ожидают своего часа в трюмах испанских кораблей. Молва твердила, что изувер Филипп твердо решил предать страшной смерти все взрослое население Англии. Оставшихся сирот отдадут на попечение тысячам уже специально отобранных кормилиц, которые будут сопровождать их до испанских берегов. Дальнейшая судьба младенцев Альбиона — новое «вавилонское пленение».

В общем, именно в воспаленных от страха и религиозного экстаза головах англичан родилась Непобедимая армада. А из портов Пиренейского полуострова в июне 1588 года выходил флот, не очень-то и готовый к крупному сражению.

Скованные страхом

Совсем не в радужном настроении пребывал дон Алонсо Перес де Гусман, герцог Мединский, рыцарь ордена Золотого Руна, когда в конце мая 1588 года наблюдал за последними приготовлениями Великой армады к отплытию. Он никогда не был моряком, не имел никакого представления о сражениях на водах, но тем не менее оказался во главе флота — «по старшинству», знатности и решению короля.

Фон для выступления был явно неблагоприятным. Годом раньше Дрейк совершил налет на Кадис и разграбил этот главный провиантский склад Армады. Личный состав экспедиции также не внушал командующему доверия: 30 000 человек пришлось собирать, где только возможно — в портах, тюрьмах (старая пиренейская традиция — отпускать из темниц под обязательство завербоваться во флот), в деревнях среди крестьян, задолжавших землевладельцам — под прощение долга, среди авантюристов-добровольцев, никогда не видевших океана. Амбициозные аристократы — капитаны отдельных кораблей, как водится, постоянно враждовали между собой и интриговали против адмирала. Придворные астрологи вдруг совершенно некстати предрекли на 1588 год большую катастрофу. А главное, еще за несколько месяцев до отплытия начались эпидемии, унесшие жизни большей части матросов. Людей стало не хватать еще до того, как прозвучали первые выстрелы.

Тем не менее 28 мая с якоря в Лиссабоне снялся огромный флот: 134 корабля, в том числе 20 галеонов, 4 галеры и столько же галеасов.

При этом звонили колокола всех городских церквей, а всем матросам и офицерам по традиции предварительно отпустили грехи в кафедральном соборе. Но как-то незаметно в мелочах все сразу разладилось. Сначала встречный ветер очень долго не позволял судам отдалиться от берега. А когда, казалось, с ним удалось совладать, флот стало сносить к югу. Потом с большим трудом курс удалось выправить, но сразу же Армаду настигла новая напасть: в бочонках для провианта, сделанных из сырой древесины (сухие Дрейк сжег в Кадисе, а новые сделать не успели), завелись черви, и начались массовые отравления. Командующий уже готов был остановить дальнейшее продвижение, но за него это сделала сильная буря, заставившая зайти на ремонт в Ла-Корунью.

Герцог Мединский, подобно его сюзерену, был известен как ревностный защитник веры. Он одно время состоял даже членом трибунала Святой инквизиции и верил, конечно, что его флот идет на святое дело. Даже флагманские корабли (формально в Армаду входило шесть флотилий: «Андалусия», «Кастилия», «Португалия», «Бискайя» «Левант» и «Гвипуско») подчеркнуто назывались именами святых: «Сан Мартин», «Сан Франсиско», «Сан Лоренсо», «Сан Луис». На знамени общего флагмана «Сан Мартин» был изображен лик Христа, а на корме реяло полотнище с Пресвятой Девой. Все указывало на то, что сам Господь несет Англии заслуженную кару… Но реальные обстоятельства заставляли усомниться в возможностях Армады. Пока корабли латались в доках, адмирал писал королю, что «идти в наступление, даже имея в своем распоряжении силы, отнюдь не превосходящие неприятеля, дело рискованное, а когда этих сил меньше, тем более что людям не хватает опыта, этот риск увеличивается многократно». По его словам, «мало кто из моих людей (если таковые имеются вообще) способен оказаться на высоте поставленной перед ними задачи». Методически перечислив все затруднения, герцог Мединский заключил письмо словами: «Риска можно было бы избежать, заключив с противником почетный мир».

Филипп, хоть и славился не меньшей осторожностью, чем его гранд, все же остался недоволен полученным известием. Дело в том, что этому выдающемуся монарху было свойственно еще одно примечательное качество — мистицизм натуры на грани визионерства. Об этом писали многие его современники — от Лопе де Веги до Маргариты Наваррской. Король пришел к выводу, что сам Господь, покровительствующий Испании как вернейшей из его стран, испытывает твердость ее веры. Филипп был настолько убежден в этом, что решил играть и вовсе в открытую: положившись на Бога, он даже разгласил численность своих сил — по городам Европы ходили официальные списки судов Армады. 12 июля из Эскориала пришел приказ — во что бы то ни стало продолжать поход.

А с пребывавшей в унынии Англией при получении точных сведений о начале похода вдруг произошла неожиданная метаморфоза. Повсюду формировалось ополчение, к июню тысячи новых и уже вымуштрованных пехотинцев собрались в Тилбери. «Приятно было наблюдать за солдатами на марше, — свидетельствует современник. — Лица у них раскраснелись, отовсюду слышались воинственные возгласы, люди от радости чуть не плясали». Стихийно усилились преследования католиков — «пособников агрессора». Подозрительных немедленно задерживали, несмотря на закрепленную еще Великой хартией вольностей презумпцию невиновности (собственно, Англия и возродила эту юридическую норму, забытую с римских времен). Плотники-корабельщики трудились и днем и ночью — на верфях не смолкали звуки топоров. Итогом стало невиданное возрастание боевой мощи флота в столь короткие сроки. Армаду готовы были встретить 140 новых кораблей. А еще весной 1588-го королевский флот насчитывал всего 34 судна.

Странная победа

19 июля с холма Святого Михаила близ Гластонбери в Сомерсете (где, по преданию, похоронены король Артур и королева Гиневра) кто-то заметил на горизонте увеличивающуюся черную точку. Побежал «бикфордов шнур» сигнальных костров — через несколько часов вся Англия знала, что к ее берегам вышел испанский флот.

Штабные офицеры советовали герцогу Мединскому как можно скорее прорываться к портам противника, чтобы уничтожить его корабли на приколе — тут у мощной артиллерии были бы все преимущества. Однако адмирал отчего-то отверг предложение — и, возможно, это сыграло роковую роль в истории Великого флота. Как бы там ни было, уже пару дней спустя английская флотилия под командованием Фрэнсиса Дрейка и лорда Чарлза Ховарда внезапно атаковала неповоротливую Армаду и сразу захватила два галеона — «Росарио» и «Сан Сальвадор». Испанцы попытались укрыться для перегруппировки за островом Уайт, но противник не дал им опомниться, повторив атаку сразу с трех сторон в узком проливе. Адмирал колебался, отстреливаясь, и в конце концов все же велел уходить в открытое море, а затем за неимением поблизости более удобной гавани — во французский Кале.

Что же касается герцога Пармского с сухопутным корпусом (численность которого из-за эпидемий снизилась с 30 000 до 16 000), то его в это же самое время в Дюнкерке отрезала от Армады подоспевшая эскадра голландских повстанцев. Командующий рассчитывал на помощь испанских кораблей, но герцог Мединский, удрученный предшествующими событиями в английских водах, решил пока воздержаться от боев. Впрочем это ему не удалось.

В ночь на 29 июля 1588 года эта увлекательная историческая драма достигла своей кульминации. Перед испанскими моряками внезапно предстало ужасающее зрелище: прямо на корабли Армады, которые стояли на якоре в Дуврском проливе, напротив Кале, двигались восемь подожженных больших судов, наполненных серой, смолой, дегтем и порохом. В замешательстве испанцы стали поднимать якоря и прорываться кто куда. Курса флагмана «Сан Мартин» уже никто не придерживался, и ему пришлось отправиться в открытое море… навстречу англичанам.

Крупнейшее морское сражение XVI века произошло близ Гравелина — укрепленного форта на границе Испанских Нидерландов и Франции. Именно здесь, как считается, была одержана великая победа над испанским флотом. Однако, приглядевшись внимательнее к тому, что случилось у фламандского побережья, можно заметить несколько фактов, противоречащих этому мнению. Из них великая и окончательная победа не вырисовывается.

«Столько пороха потратили, столько времени были в бою, и все впустую», — так высказался английский артиллерийский офицер сразу после Гравелинского сражения. И действительно: обычно вспоминают о том, что англичане не потеряли тогда ни одного судна, но ведь и испанские потери отнюдь не сокрушительны: уничтожено было только десять кораблей, захвачено пять, да и то поврежденных. Если бы не остроумная атака в Кале, придуманная Дрейком, они бы ни за что не покинули порт.

У Гравелина, впрочем, стало ясно, что англичане превосходят испанцев в военно-морском искусстве. За время маневров Армады в районе Ла-Манша английские моряки хорошо изучили ее тактику. В самом начале боя они вплотную подошли к испанским судам, зная, что сразу же после первого выстрела испанцы чуть ли не в полном составе бегут экипироваться и готовиться к абордажу. Так вот, с минимального расстояния английские артиллеристы успели сделать несколько точечных выстрелов по противнику в тот момент, когда на палубах никого не было, и вражеские суда на время перестали маневрировать. В результате причиненные разрушения вообще не дали солдатам герцога Мединского броситься в атаку.

И все же вряд ли это превосходство англичан и самый результат Гравелинской битвы сыграли главную роль в решении герцога Мединского — вернуться в Испанию. Активно маневрирующий английский флот в Ла-Манше все равно уничтожить не удалось бы, снабжение гигантской Армады велось плохо, матросы болели, смертность увеличилась. Столкновение было адмиралу навязано, как Бородино Кутузову , и как только стало понятно, что выйти из него с победой вряд ли удастся, прямо посреди боя он приказал отступать на север, в сторону Шотландии.

Отход испанских кораблей ничем не напоминал паническое бегство, происходил он вполне организованно и спокойно. А вот англичане как раз не чувствовали в себе сил преследовать противника. Более того, их еще несколько дней после битвы не покидали тревожные чувства. Они ждали возвращения вражеского флота уже на следующий день, с переменой ветра. Не дождавшись, стали опасаться скорого вторжения герцога Пармского: английские войска остались в устье Темзы с тем, чтобы еще долгое время защищать Лондон от десанта.

И когда, наконец, стало ясно, что опасность миновала, именно туда 8 августа отправились королева и двор — на целой флотилии небольших речных судов с герольдами и офицерами гвардии. При высадке на берег толпа приветствовала Ее Величество тысячами восторженных возгласов — так продолжалось, по свидетельству очевидца, несколько часов, несмотря на то что Елизавета предварительно просила всех воздержаться от выражения верноподданнических чувств. Даже солдаты, охранявшие славный шатер, скандировали: «Боже, храни королеву!»

Утром 9 августа Елизавета произнесла перед народом вдохновенную речь — она вошла в хрестоматийные анналы англоязычных народов, вплоть до школьных учебников, и воспроизведена в десятках исторических фильмов: «Мой возлюбленный народ! — Королева на военно-мифологический манер облачилась в серебряную кирасу и взяла в руки серебряную же палицу. — Мы были убеждены теми, кто заботится о нашей безопасности, остеречься выступать перед вооруженной толпой из-за страха предательства; но я заверяю вас, что я не хочу жить, не доверяя моему преданному и любимому народу. Пусть тираны боятся, я же всегда вела себя так, что, видит Бог, доверяла мои власть и безопасность верным сердцам и доброй воле моих подданных; и поэтому я сейчас среди вас, как вы видите, в это время, не для отдыха и развлечений, но полная решимости, в разгар сражения, жить и умереть среди вас; положить за моего Бога, и мое королевство, и мой народ, мою честь и мою кровь, обратившись в прах». — Резкий (по отзыву Дрейка) голос 55-летней женщины был отчетливо слышен лишь неподалеку, но вид ее производил большое впечатление: «Я знаю, у меня есть тело, и это тело слабой и беспомощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, и я полна презрения к тому, что Падуя, или Испания, или другой монарх Европы может осмелиться вторгнуться в пределы моего королевства; и прежде чем какое-либо бесчестье падет на меня, я сама возьму в руки оружие, я сама стану вашим генералом, судьей и тем, кто вознаграждает каждого из вас по вашим заслугам на поле боя… Мы вскоре одержим славную победу над врагами моего Бога, моего королевства и моего народа».

В заключение Елизавета обещала простить солдатам все долги — личные и служебные. Это заявление, естественно, вызвало бурю энтузиазма.

А Непобедимая армада тем временем встретила на своем пути то истинное бедствие, которое нанесло ей решающий удар. Не английские корабли, а шторм у берегов Шотландии в сентябре 1588 года доконал ее. Часть кораблей отбилась от основной группы и пристала к ирландским берегам. Многие моряки так там и остались. Другие суда попытались нагнать Армаду, третьи предпочли прорываться в родные порты самостоятельно. До отечества добрались 67 кораблей и около 10 000 человек.

Но появились новые поводы для печали и у англичан. На флоте вспыхнули эпидемии тифа и дизентерии — они унесли 7000 жизней за несколько месяцев. Казна подсчитала убытки от страшного напряжения сил перед войной с Армадой. Деньги закончились как раз тогда, когда пришло время награждать солдат. Обещанного монархом прощения долгов также не случилось.

Симметричный ответ

Тем не менее массовые празднества по случаю спасения от смертельной угрозы продолжались. «Пришла, увидела, бежала» — с такими плакатами расхаживали люди, отмечая чудесную победу. Все верили, что только милость Божья («Господь — англичанин», — обмолвился Фрэнсис Бэкон) помогла им справиться с флотом, который, по словам поэта, «было тяжело нести ветру и под тяжестью его стонал океан». Возможно, это было одно из главных последствий поражений Армады: отныне в протестантской истории появился момент, показавший расположение высших сил.

А при дворе в дни народных гуляний шла напряженная работа — там готовились отправить к Пиренейскому полуострову собственную Армаду! «Симметрично ответить» было поручено Дрейку и сэру Джону Норрису. Но вместо того чтобы уничтожить остатки Армады, стоявшие на ремонте в северных портах Испании, адмиралы отправились к югу полуострова в поисках более крупного денежного куша для себя самих. Историческая несправедливость заключается в том, что поражение английской Армады в этом походе оказалось не менее сокрушительным, чем поражение Армады испанской, но о нем за пределами Испании мало знают. Сначала англичан подкосила болезнь, нападение на Лиссабон натолкнулось на прекрасно организованную оборону и провалилось. В конце концов, с трудом пробившись сквозь штормы на север, флот вернулся домой со значительными потерями.

В целом 90-е годы XVI века прошли под знаком успешной защиты Испанией, казалось бы, пошатнувшихся позиций. Попытки английских полководцев развить успех наталкивались на умелое сопротивление. Причем били англичан они их собственным оружием. Как в прямом, так и в переносном смысле: флот Филиппа II смог очень быстро перестроиться на новую тактику морского боя — ту, что использовал их враг в битве при Гравелине. Испанцы отказались от массивных пушек и тяжелых, неповоротливых кораблей. Стали строить более легкие суда, оснащенные дальнобойными орудиями, которые позволяли делать в одном бою по нескольку десятков выстрелов. После поражения Армады, как ни парадоксально, испанские эскадры стали значительно сильнее, чем когда-либо до этого. Об этом свидетельствовали неудачи английских экспедиций в Америку в следующее десятилетие. В 1595 году у берегов Панамы потерпел поражение и погиб Дрейк.

Упадок Испании, действительно начавшийся в следующем, XVII столетии, был лишь косвенно связан с поражением Армады. Куда большую роль сыграли внутренние причины. Прежде всего политика преемников Филиппа II, которые, словно в насмешку над ним, отличались расточительностью и несколько раз объявляли правительство банкротом. К тому же огромное количество драгоценных металлов, поступавших из Америки, вызвало гиперинфляцию в экономике.

Да и для Англии победа над Великой армадой стала лишь шагом на пути к статусу владычицы морей. Еще один шаг — покончить с испанским господством в Атлантике в короткий срок — она совершить не смогла. Этой возможности ее отчасти лишил Фрэнсис Дрейк, «проваливший» войну с Испанией в 1590-х. Исправлять его ошибку пришлось 150 следующих лет.

В XXI веке СМИ очень часто упрекают в создании новостных фейков, направленных на достижение определенных пропагандистских целей.

В действительности подобная практика стара как мир. Во времена Крымской войны английские СМИ пестрели сообщениями корреспондентов, рассказывающих о зверствах русских моряков, добивающих после морского сражения несчастных турок. Британские обыватели, ужасаясь жестокости «официального Петербурга», горячо ратовали за военную экспедицию против «кровавых русских».

Протестанты против католиков: немного веры, много бизнеса

Но это мелочи. Были в истории фейки и куда масштабнее. Со школьной скамьи многие помнят, что выражение «непобедимая армада» стало символом сокрушительного поражения, военной катастрофы. И пошло это название от имени грандиозного испанского флота, разгромленного англичанами. Причем разгромленного настолько, что это якобы привело к утрате Испанией статуса великой морской державы.

В действительности дело обстояло несколько иначе.

В 1585 году между Англией и Испанией вспыхнула война. Поводом к ней стала поддержка Лондоном повстанцев-протестантов в Нидерландах, являвшихся владением испанской короны.

Проблема на самом деле была не только в Нидерландах. Находившиеся на английской службе пираты атаковали караваны судов, везших в Испанию золото и другие ценности из колоний в Америке, нанося Мадриду существенный ущерб. Кроме того, англичане пытались распространить свое влияние на соседнюю с Испанией Португалию, поддерживая в борьбе за трон лояльного им кандидата. Испания, в свою очередь, оказывала помощь повстанцам в Ирландии, выступавшим против английского владычества.

Большая мечта Филиппа II

Король Испании Филипп II решился на крайние меры. Собрав флот из 130 судов, разделенных на 6 эскадр, он планировал высадить в Британии войско численностью около 30 000 человек, разгромить английские силы и восстановить в стране католичество.

Нельзя сказать, что надежды Филиппа II были беспочвенны. Позиции католиков в Англии в ту пору были довольно сильны. Напирая на религиозную составляющую похода, король Испании собрал для флота, названного «Непобедимой Армадой», целую «армию» священников — 180 человек.

Идея экспедиции принадлежала испанскому адмиралу Альваро де Базану, маркиза Санта-Крус . Однако в тот период, пока велась подготовка, адмирал умер, и командование передали Алонсо Пересу де Гусману, герцогу Медина-Сидония .

Герцог был хорошим организатором, но талантами флотоводца наделен не был, что серьезно повлияло на исход всей кампании.

Герцог пророчит беду

29 мая 1588 года из гавани Лиссабона вышли около 130 судов, на которых находились 30 500 человек, из них 18 973 солдата, 8050 матросов, 2088 рабов-гребцов, 1389 офицеров, дворян, священников и врачей.

Уйти далеко «Армаде» не удалось — из-за мощного шторма пришлось сделать остановку в порту Ла-Корунья.

Герцог Медина-Сидония, оценив обстановку, честно доложил королю — ситуация неблагоприятная, запасов продовольствия недостаточно, среди матросов много больных. Командующий предупреждал, что велик риск провала всей затеи. Но Филипп II уже настроился на победу католицизма в Англии и не собирался менять планы.

Ни о какой внезапности в таких условиях не могло быть и речи. Когда «Непобедимая Армада» все-таки подошла к берегам Англии, там ее встречали собранные королевой Елизаветой I силы, состоящие не только из регулярного военного флота Британии, но и из голландских кораблей, а также пиратов во главе с Фрэнсисом Дрейком .

Иллюстрация из книги «Королевский флот».

«Решающее» сражение

Испанские суда были гораздо тяжелее, а основу их вооружения составляло большое количество пушек ближнего боя. Легкие британские корабли имели преимущество в маневре, а за счет дальнобойных пушек могли поражать врага, оставаясь неуязвимыми для ответного огня.

В мелких стычках в первых числах августа 1588 года более всего преуспели пираты. Дрейку, к примеру, удалось захватить один из сильно поврежденных испанских кораблей. Однако решительного преимущества англичанам это не принесло.

«Армада» встала на якорь у Кале, ожидая подхода союзных сил во главе с испанским наместником Нидерландов герцогом Пармским . Однако действия англичан, сильный ветер и течение помешали испанцам получить помощь.

8 августа 1588 года состоялось Гравелинское сражение, которое и считается главным в истории разгрома «Непобедимой Армады». Британские корабли к этому времени смогли получить новые запасы пороха и ядер, а у испанцев ситуация была близка к критической.

Девятичасовая перестрелка показала, что британская артиллерия имеет существенный перевес над испанской. Англичане потопили два корабля противника, еще несколько повредили. Несколько кораблей сели на мель из-за повреждений и были захвачены британцами и их союзниками.

Испанское орудие с корабляDuquesa Santa Ana. Музей Ольстера. Фото: Commons.wikimedia.org / Bazonka

Шторм и болезни страшнее пушек

Однако ни о какой решительной победе речи не шло. Англичане осторожничали, опасаясь абордажного боя. Командующий «Армадой» Герцог Медина-Сидония, в свою очередь, пришел к выводу, что в сложившихся условиях поставленных целей выполнить не сможет, и отдал приказ уходить.

Британцы не вели длительного преследования, опасаясь испанской хитрости и понимая, что сил у «Армады» еще достаточно. Но на самом деле испанцы, обогнув Шотландию, вышли в Атлантику и взяли курс домой.

И вот здесь-то и произошла настоящая катастрофа. Это район был плохо знаком испанским капитанам. Корабли «Армады» разметало штормами, часть их разбилась у берегов Ирландии, часть просто утонула. На тех кораблях, что уцелели, многих моряков смыло за борт, остальные страдали от голода и болезней.

К середине октября 1588 года в Испанию вернулись около половины судов, участвовавших в походе.

Удар для Испании был серьезным, но далеко не смертельным. Более всего пострадало самолюбие Филиппа II — идея о восстановлении католичества в Англии потерпела полный крах.

Ответный визит «Английской армады»

Англичане принялись превозносить свой успех, заявляя, что он стал возможным исключительно благодаря Божьей воле.

Британцы настолько убедили себя в том, что Испания разбита в пух и прах и более никогда не поднимется, что что в 1589 году отправили к берегам Испании свой флот, известный как «Английская армада».

Поход стоил немалых денег, поэтому спонсировать его пришлось «вскладчину» — самой Елизавете I, английским и нидерландским богачам. Каждый из «спонсоров» имел свои рассчеты на этот поход и каждый пытался поставить свои цели перед флотом. В итоге перед «английской армадой» поставили сразу несколько трудных (и разнонаправленных) задач: сжечь военный флот Испании в Атлантике, захватить идущие из Америки корабли с грузом серебра, организовать антииспанское восстание в Португалии и создать базу английского флота на Азорских островах. Существенная часть «спонсоров» (включая самого Дрейка) прямо надеялись окупить свои затраты с помощью грабежа слабозащищенных испанских городов.

Командование было поручено все тому же Дрейку. В состав «Английской армады» входили шесть королевских галеонов, 60 английских вооруженных торговых судов, 60 голландских плоскодонок и около 20 пинасов.

Поначалу все складывалось для англичан неплохо — напав на Ла-Корунью, они уничтожили 13 судов в гавани, захватили часть города, убив несколько сотен испанцев и получив в свое распоряжение винные погреба.

Провал Фрэнсиса Дрейка

Однако полностью Ла-Корунью англичане так и не взяли — защитники выдержали осаду, нанеся серьезный ущерб противнику. Ничем закончилась и осада Лиссабона, взять который не представлялось возможным без тяжелых орудий. Во всяком случае, именно на отсутствие таких орудий сослался Дрейк.

В довершение всего пираты что-то напутали и захватили торговые суда французов. При том, что Франция не только была «нейтральной» в данном случае страной — Английская казна за время последних войн влезла в огромные долги, в том числе и перед Францией. Извиняться пришлось самой Елизавете.

Вскоре Дрейк понял, что пора убираться — потери росли, «джентльмены удачи», присоединившиеся к походу в надежде на легкую добычу, массово дезертировали, на кораблях начинались эпидемии.

Как и испанцы, англичане основные потери понесли на обратном пути — если испанцами было уничтожено 14 кораблей «Английской армады», то в результате штормов погибло более 20. Убитыми, ранеными и умершими от болезней «Английская армада» потеряла до 15 000 человек.

Мир на условиях «статус-кво»

Англо-испанская война продолжалась до 1604 года, завершившись Лондонским миром, который заключали уже преемники прежних монархов — Яков I и Филипп III . Фактически соглашение было оформлено на условиях «статус-кво» — стороны не приобретали никаких территорий, испанцы обязались более не поддерживать католицизм в Англии, а англичане отказывались от дальнейшей помощи бунтующим Нидерландам.

В одном испанцы проиграли — в пиаре. Им и в голову не пришло так возвеличить разгром «армады» Дрейка, как это сделали британцы с победой над «Непобедимой Армадой».