Кирилл туровский его литературное наследие. Социально-культурная деятельность кирилла туровского. Слово «На Вербное Воскресенье»

XX АСКЕТИЧЕСКИЕ МЫСЛИ, СОВЕТЫ И НАБЛЮДЕНИЯ

Память во святых отца нашего Кирилла, епископа Туровского Блаженный Кирилл был сын богатых родителей, родился и получил воспитание в городе Турове . Не любя богатства и славы тленного мира сего, он с особенным усердием занимался изучением божественных книг и в

Жизнь и труды преподобных отцов наших Мефодия и Константина, в монашестве Кирилла, учителей славянских Во дни иконоборческих греческих царей Льва Армянина , Михаила Травла , или Балба, и затем сына Михаила - Феофила в городе Солуне, в Македонии, жил знатный и

АСКЕТИЧЕСКИЕ ТВОРЕНИЯ

Кирилл Туровский (около 1113, Туров - после 1190) - святой Белорусской православной церкви, белорусский и восточнославянский религиозный и культурный деятель: епископ туровский, писатель, богослов, проповедник, мастер церковного красноречия, просветитель. Крестное имя неизвестно. Кирилл - монашескае или великосхимное Происходил из богатой семьи. Получил домашнее, а затем - классическое для того времени образование, вероятно, от греческих учителей. Сведений о жизни Кирилла Туровского немного. Наиболее полную информацию дает его «Житие» - каноническая церковная биография, написанная неизвестным автором скорее всего в ХIV-XV в. Около 1123 г. поступил в Никольский монастырь, где после трехлетнего послушничеста принял монашеский постриг. Около 1143 г. стал иеромонахом. В 1444-1448 - настоятель Никольского монастыря. Вероятно, после избрания митрополитом Климентия Смолятича (1148 г.) стал отшельником и затворился в "столпе" (башне), куда перенес и свою библиотеку. Был первым известным на Руси отшельником. Период затворничества был временем интенсивной духовной жизни (моления) и умственной деятельности - начал свою литературное творчество. Поиски уединения имели обратный результат. Его заточение стало значительным событием для всего Турова и окрестностей; авторитет Кирилла неизмеримо возрос. Он стал настолько известным, что после смерти туровского епископа Юрия, князь и горожане просили киевского митрополита назначить его на туровскую кафедру. Около 1159 г. избран туровским вечем и князем Юрием Святополчичем на епископскую кафедру. В 1161 г. состоялась его епископская хиротония (посвящение). Ряд исследователей, не указывая даты избрания и хиротонии К.Туровского, называют дату 1169 г., когда он стал (уже был епископом). Свою должность епископа рассматривал как нелегкую обазанность христианина и просветителя, ибо его возвышенно-поэтическая натура не была склонной к иерархической карьере и церовному администрированию.

На должности туровского иерарха занимался устройством епархии, проповеднической, церковной и экзегетической, политической и литературной деятельностью, строил храмы. Хорошо разбирался в политической и светской жизни периода феодальной раздробленности, а его мысль и слово летело в другие городо древней Руси. В 1169 г. осудил ересь ростовского епископа Федора ("Феодорца"), который, использовав славолюбивые планы владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского, начал раскол до этого времени единой православной церкви Руси - хотел создать автокефалию в княжестве. Кирилл Тураўски проклял Федора, а Андрею Боголюбскому написал много посланий по этому делу, которые однако не сохранились.

В 1184 г. исторические источники упоминают туровским епископом Лаврентия, что, по одной из научных версий, вероятно, свидетельствует о смерти Кирилла к этому времени. По другим данным, около1182 (1184) г. он покинул епископскую кафедру, которую передал Лаврентию, а сам "у святого Николы в Турове" продолжал писательскую работу.

Кирилл Туровский хорошо знал греческую и византийскую литературу. Став епископом, прославился как мастер ораторской прозы, проповедник, главная забота которого - духовность соотечественников соответственно этическим и эстетическим идеалам эпохи. Время епископства было наиболее плодотворным в творческой деятельности Кирилла. Он слагает проповеди, молитвы и похвалы святым, поучения на темы Евангелия и писаний пророков, притчи, каноны, создавая их по образцу антической и византийской ораторской прозы. Среди них "Сказание о чине черноризца", "Слова о происхождении монашеской жизни", молитвенный седмичный цикл (32 молитвы-исповеди), торжественные и дидактические проповеди (10 казаний на праздники Великодного цикла, "Слова на Богоявление", "Слова на Пятидесятницу", "Слова о том, чтобы не забывать своих учителей" и др.), поучения (об исходе душы, о страхе Божьем, о мудрости, о пользе чтения книг), притчи о человеческой душе и теле (про хромого и слепого), послания-притчи к киево-печерскому игумену Василию (о немудром царе и о схиме), три Великие каноны (Н успение княгини Ольги, Молитвенный, Покаяльный) и др. В отдельных произведениях затрагивал злободневные морально-этические проблемы, важные вопросы общественно-политической жизни.

Оригинальный, исключительной образно-изобразительной силы талант Кирилла Туровского наиболее проявился в "словах" по поводу различных праздников, где через традиционное библейское содержание проявляется вохищение человека красотой природы, радостью жизни, стремление к духовному совершенству и идеалу. Благодаря богатой поэтической фразеологии, синтаксическому параллелизму, общему ритмическому строю некоторые произведения напоминают схихи в прозе. Аллегории, символы, риторические обращения, развернутые сравнения придают им глубокий лиризм, эмоциональность, возвышенность. Утонченный церковно-славянский язык в сочетании с живым народно-поэтическим словом, свидетельствует о книжной культуре, литературном искусстве и смелости автора.

К.Туровский - один из образованнейших людей своего времени. Своими знаниями превосходил своих современников не только в Беларуси, но и во всем восточнославянском мире. Был наилучшим знатоком св. Писания среди ранних восточнославянских писателей Высокая образованность и нравственность, выдающееся красноречие, хорошее владение древнегреческим и церковнославянским языками принесли Кирилле большое уважение среди современников и потомков. Его произведения вошли в золотой фонд древней восточнославянской литературы. Существует мнение, что К.Туровский является автором поэмы "Слова о полку Игоревом", которая является шедевром древней восточнославянской литературы. Благодаря своим проповедническим способностям заслужил у современников название второго Златоуста. "Златоуст, паче всех воссиявший нам на Руси...," - написал о нем автор его жития. Из позднейших белорусских просветителей разве что один Симеон Полоцкий в совершенстве владел мастерством красноречия, хотя и уступал своему выдающемуся предшественнику в силе и красоте лирического самовыявления.

Богословско-философские взгляды, в основе которых лежит теоцентризм, и общественно-этические взгляды К.Туровского отражены в его произведениях. письменника. Его теологические идеи не всегда согласуются с ортодоксальным православным богословием. Он нигде не утверждает, что Бог создал мир из «ничего», из какой-то пустоты, но уподобляет Бога-Демиурга художнику и зодчему, который создал совершенное произведение - космос, землю и небо, растения и животных, наконец человека - венец этого творения. Последователей Христа, духовных руководителей христианства - патриархов, архиереев, игуменов, иереев также называет «умелыми строителями славного и очень честного дома». Относительно созданной им природы Бог выступает как верховный законодатель, который удерживает бытие в состоянии динамической, движущейся гармонии.

К.Туровский развивает богословскую традицию восточных отцов христианской церкви, по которой Бог непознаваем в понятиях, трансцендентный (за пределами человеческого опыта). Проводит мысль о богочеловечности Христа: как человек он умер, а как Бог воскрес на третий день.

Осуждает язычество. Однако на фоне негативистской концепции языческой культуры, господствовавшей в церковной среде средневековой Руси, просветительство К.Туровского выделяется своей доброжелательностью, терпимостью к народной культуре. Поганская мифология представляется ему верой у созданную природу, а не в самого Творца.

Нетерпим к арианству, отвергавшего божественную природу Христа и его богочеловеческую миссию на земле.

С большой поэтической экспрессией раскрыл христианскую мысль о противоречивости человека, полярности, амбивалентности человеческого бытия, о высокой духовной миссии человека на земле и его падение через земняе грехи и соблазны. Писал, что человек стремится к небу, но крылья его отягощены земными страстями - самолюбием, завистью, злостью, враждебностью, непримиримостью и другими грехами души и тела.

Раскрыл глубокий социально-этический смысл монашеской жизни и косвенно разоблачил несовершенство государственного строя, земной власти вообще, которая служит греховной природе человека, а не его духовному усовершенствованию. Здесь, среди человеческой власти, проявляется духовная миссия «монашеского чина» - дать человеку и обществу образцы бытия с Богом и для божеского промысла, жизни в чистоте и в соответствии с божьей правдой.

Возможно, уже в начале ХIII в., а в самом Турове и сразу после смерти, К.Туровский почитался как святой, хотя сведений о его официальной канонизации не выявлено. У самим Тураве яга, магчыма, личыли святым адразу пасля смерци. В архивах, отделах рукописей библиотек и музеев сохранились многочисленные списки "Жития Кирилла Туровского" XII - XVII в. (только исследователь Валерый Галко выявил неизвестных ранее его 11 списков), написанного безымянным автором в связи с канонизацией Кирилла.

Необычное литературное мастерство К.Туровского принесло ему длительную и устойчивую славу в восточно- и южнославянском мире. На протяжении многих столетий его произведения пользовались здесь большой популярностью, распространялись в списках ХII - ХVII в. Его молитвы печатались в Беларуси в «Евангелии учительном» (Заблудов, 1569) русского первопечатника Ивана Федарава и его соратника белоруса Петра Мстиславца, в «Молитвах повседневных» (Евье, 1615; Вильно, 1635) и др. изданиях.

Личность К.Туровского привлекла внимание российских ученых ХIХ в. В собирании, изучении и издании его литературного наследия многое сделали К.Калайдавич, епископ минский и туровский Евгений, А.Пономарев, М.Сухомлинов и др., в ХХ в. - И.Еремин. В советской Беларуси имя К.Туровского долгоеи время не упоминалось, разве только в отрицательном смысле: всяческие утверждения о том, что белорусская литература выросла не от Октября, а восходит корнями до К.Туровского объявлялись в 1930-е годы националистической идеализацией феодального прошлого Беларуси, классово вредной теорией.

На сегодняшний день известно около 70 произведений писателя. Кроме сочинений, в которых авторство К.Туровского бесспорно установлено, существует много других - "Кирилла мниха", "Кирилла недостойного", "Кирилла грешного" и т.д. - авторство которых сомнительное. Во многих случаях неизвестный автор использовал славу Кирилла Туровского и подписывал свое сочинение, обычно более слабое в художественом плане, его именем. Наиболее полное издание произведений К.Туровского осуществил А.Мельников в своей книге "Кирыл, епискап Тураўски" (Мн., 1997). Произведения К.Туровского переводились с церковнославянского на русский, польский, английский языки. Недавно они стали переводиться и на белорусский язык и, таким образом, возвращаются на Беларусь, где преимущественное большинство населения не понимает церковнославянского языка, в обновленном виде.

Святой Кирила стал очень популярным после последней мировой войны среди белорусских эмигрантов. Его именем названы православные белорусские приходы в Нью-Йорке и Торонто, школа-общежитие для белорусских детей в Лондоне. Исследованием творчества К.Туровского занимались в эмиграции Я.Германович, А.Надсон. Знаток белорусской церковной музыки Гай Пикарда (Лондон) подобрал музыку для некоторых молитв К.Туровского, переведенных на белорусский язык. Тепер их поют во всех католических святынях на Беларуси, где только звучит белорусский язык.

Белорусская православная церковь чтит Кирилла Туровского. В 1984 г. он включен в Собор белорусских святых. 28 апреля (па старому стилю) - День его памяти. В 1993 г. в Гомеле создано общественное, научно-культурное и просветительное Общество имени Кирилла Туровского. В городском поселке Туров поставлен памятник Кириллу Туровскому.

Издания произведений К. Туровского:

1. Еремин И.П. Литературнае наследие Кирилла Туровскага // Труды Отделения древнерусскай литературы АН СССР. - Т. ХІ. - С. 342 - 367. - М.-Л., 1955; т. ХІІ. - С. 340 - 361. - М.-Л., 1956; т. ХІІІ. - С. 409 - 436. - М.-Л., 1957; т ХV. - С. 331 - 348. - М.-Л., 1958.

2. Еремин И.П. Ораторскае искусства Кирилла Туровского // Труды Отделения древнерусскай литературы АН СССР. - Т. ХVIII. - М.-Л., 1962.

3. Кирилл Туровский. Слово о премудрости (притча) // Крыница. - 1994. - № 1 (7).

4. Кирилла Мниха притча а человечстеи души и о телеси, и о преступлении божия заповеди, и о воскресении телесе человеча, и о будущем суде, и о муце // Старажытная беларуская литаратура: Збарник. - Мн., 1990. - С. 44 - 53.

5. Кірыла Тураўскі. Слова ў нядзелю Святога Фамы / Пераклад А.Разанаў // Крыница. - 1994. - № 1 (7).

6. Кирылы манаха вельми карыснае павучанне // Спадчына. - 1990. - № 2. - С. 33.

7. Мельнікаў А. Кірыл, епискап Тураўскі. - Мн., 1997.

8. Молитвы на всю седмицу св. Кирилла, епископа Туровского. - Казань, 1857.

9. Слова святога Кирылы аб книжным чытанни и навуцы // Спадчына. - 1990. - № 2. - С. 31 - 32.

10. Творения святого отца нашега Кирилла епископа Туровского. - Киев, 1880.

11. Kirill von Turow. Gebete. - Munchen, 1965.

12. Cyryl Turowski. Homilie Pascalne. Prekad i komentaze W.Hryniewicz. - Opole, 1992.

Литература:

1. Багадзяж М. Кірыла Тураўскі // Праз смугу стагаддзяў / Уклад. М.Багадзяж. - Мн., 1993. - С. 35 - 38.

2. Галка В. Кірыла Тураўскі і яго спадчына // Беларускі гістарычны часопіс. - 1993. - № 3. - С. 29 - 35.

3. Конан У.М. Кірыла Тураўскі // Мысліцелі і асветнікі Беларуси. Х - ХІХ стагаддзі: Энцыклапедычны даведнік. - Мн., 1995. - С. 23-29 .

4. Лабынцаў Ю. "Напой росою благодати...": Малітоўная паэзія Кірылы Тураўскага. - Мн., 1992.

5. Мельников А.А. Путь непечален: Исторические свидетельства о святости Белой Руси. - Мн., 1992.

6. Мельнікаў А. Кірыла Тураўскі // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі: У 6 т. Т. 4. - Мн., 1997. - С. 183.

7. Мельнікаў А.А., Чамярыцкі В.А. Кірыла Тураўскі // Рэлігія і царква на Беларусі: Энцыклапедычны даведнік. - Мн., 2001.- С. 160 - 161.

8. Мороз В. Златоуст, паче всех воссиявший // Из тьмы веков светлеющие лики / Сост. Ю.Я.Гуртовенко, Т.И.Улевич. - Мн., 1994. - С. 15 - 25

9. Надсан А. Сьвяты Кірыл Тураўскі. - Лёндан, 1968.

10. Надсан А. Сьвяты Кірыла Тураўскі // Спадчына. - 1996. - № 1 - 2.

11. Сухомлинов М.И. О сочинениях Кирилла Туровского // Рукописи графа А.С.Уварава. - СПб, 1858. - Т. 2. - Вып. 1.

12. "Тураўскі Залатавуст" // Спадчына. - 1990. - № 2. - С. 31 - 32.

13. Tatarynovic P. San Kirillo vesc. Ji Turov e la sua Jottrina spirituale. - Roma, 1950.

КИРИЛЛ ТУРОВСКИЙ родился [около 1130 - около 1182, город Туров] - церковный писатель, епископ.

В «Житии» Кирилла Туровского, помещенном в «Прологе» (по списку XV века), сообщается, что он родился в г. Турове, был сыном богатых родителей, но, не любя «славы тленной мира сего», посвятил себя чтению «божественных книг», рано стал монахом, затворился в «столпе» (башне) и вел уединенную жизнь аскета.

По желанию князя и народа Кирилл Туровский был поставлен Tуровским епископом. К этому последнему периоду жизни писателя относит­ся его литературная деятельность. Церковным писателем написаны притча о душе и теле («О слеп­це и хромце» ), повесть о беспечном царе и его мудром советнике, сказание об ино­ческом образе, восемь «слов» (речей) на церковные праздники, ряд молитв и два канона. Известно, что Кирилл Туровский писал «многие» послания князю Андрею Боголюбскому, на­писал обличение ереси ростовского еписко­па Федора, но эти сочинения не сохрани­лись. Общий объем творчества Кирилла Туровского еще не выяснен.

Он был крупнейшим мастером торжест­венного церковного красноречия. По востор­женному отзыву составителя проложного «жития» Кирилла Туровского он почитался как второй «Златоуст, паче всех воссиявший нам на Ру­си».

Его сочинения пользовались большим уважением в древней Руси, они включа­лись в рукописные сборники проповедей и поучений («Златоуст», «Торжественник»), содержащие преимущественно сочинения знаменитых византийских писателей - «от­цов церкви» Иоанна Златоуста, Григория Богослова, Федора Студита и других. Авторитет­ным именем Кирилла Туровского древнерусские книжни­ки неоднократно подписывали произведения, ему не принадлежавшие.

Сочинения Кирилл Туровский были известны у южных славян, и некоторые из них дошли до нас в болгар­ских и сербских списках.

«Слова» и гимнографические сочинения Кирилла Туровского отличались высоким поэтическим пафо­сом, торжественным «витийством», сложной символикой, стиль их изобиловал аллегори­ческими уподоблениями, метафорами, ритори­ческими восклицаниями, драматическими диалогами. Высокообразованный писатель, изучивший греческий язык, он с боль­шим искусством переносил в древнерусскую литературу и развивал старинные традиции византийских церковных ораторов. Показа­тельным для творчества Кирилла Туровского было его стремление к символическому толкованию явлений природы. Так, в «Слове на Фоми­ну неделю» Кирилл Туровский создает стройную сим­волическую параллель между весенней кар­тиной пробуждающейся природы и духов­ным обновлением человечества, наступив­шем с принятием христианства.

Поучительные его «слова» были далеки от окружавшей его социальной действитель­ности. Но Кирилл Туровский не чуждался литературной полемики: в иносказательной форме талму­дической притчи «О слепце и хромце» он написал памфлет на ростовского епископа Федора, стремившегося к автономности своей епископской кафедры, и, возможно, - на под­держивавшего его князя Андрея Боголюбского. Популярность на Руси весьма слож­ных по содержанию и стилю сочинений Кирилла Туровского. является показателем высокого раз­вития древнерусской книжной и читательской культуры.

] [СЛЕДУЮЩАЯ СТРАНИЦА. ]

Среди подлинных творений Туровского епископа три сочинения дидактического характера, развивающие его аскетические идеи; два из них имеют непосредственное отношение к монашескому призванию, о чем говорят их названия: «Сказание о черноризническом чине» и «Слово к Василию игумену, о мирском чине и о монашеском чине, и о душе, и о покаянии»; третий посвящен более общим этическим проблемам и называется «Притча о человеческой душе и теле». Все три произведения написаны в той же самой аллегорической манере, что и его проповеди, отсюда и использование в названиях слова «притча». Первое сочинение - это экскурс в Ветхий Завет в поисках корней христианского монашества; второе - буддийское сказание, сохранившееся в христианизированном «Житии св. Варлаама и Иоасафа». В третьем сочинении, так же, как в случае с индийской повестью, используется хорошо известная в средневековых литературах Запада и Востока притча о слепом и хромом. Довольно любопытно, что Кирилл ищет корни монашества в иудаизме и индуизме, минуя Евангелия, которые для Феодосия были единственным источником. Правда, Кирилл, как мы видели, принимает индийскую притчу за главу из Евангелия от Матфея, выдавая тем самым отсутствие понимания стиля и духа Нового Завета.

Идея следования Христу не чужда Кириллу. В одном месте он даже выражает ее явно: «Ты же послушай Христа единого заповедь и житие, иже от рождества и до распятия досады и клеветы, поношения и раны тебе ради претерпе». Но мотив следования Христу имеет для Кирилла второстепенное значение. Перечисляя побудительные причины для выбора монашеской жизни, он совсем не упоминает причину христологическую: «…или обещанная ти царства желая, или диавола греховныя работы не терпя, или житийския печали не любя… или женою и детми смущаем…» Все эти мотивы для него являются законными и, очевидно, исчерпывающими.

Самый серьезный мотив - это зло мира сего и практическая невозможность спастись, живя в мире. Как говорит апостол Иоанн : «Весь мир лежит во зле». Все мирские занятия изначально заражены грехом: «Всяка власть к греху причтена есть. Торгующим убо, егда купля сдеется, ту и грех свершится и иныя вся житейския веще. В нищете же и богатстве, семье и доме спону (препятствие) имут к спасению».

Здесь Кирилл–аскет приходит в резкое противоречие с Кириллом–проповедником. В своих проповедях, обращенных к мирянам, он подчеркивал, что князьям и богатым открыты легкие пути к спасению. В проповедях он не делает различия между богатыми и бедными. Это противоречие характерно не только для Кирилла; оно является фундаментальным противоречием, присущим византийскому пониманию христианства, противоречием между Церковью пустыни и Церковью империи. Для радикальных аскетов, приверженцев пустыни, весь секулярный мир обречен на погибель. Для оптимистически настроенных представителей имперской Церкви сама эта Церковь уже является Царством Небесным на земле. Это противопоставление выражено Кириллом в образе, взятом из Соломоновой «Песни песней»:

«Черна и красива царская дочь» (1, 5): черна - благодаря мироправительной власти; прекрасна- благодаря монашеской мантии.

Если в мире нет ничего, кроме греха, то монашеская жизнь- не просто одно из христианских призваний среди множества, а единственно возможное. Каждый христианин обязан нести иго Господне, т. е. должен взять на себя монашеские обеты. Если Кирилл не говорит прямо об осуждении, ожидающем всех мирян (он называет их греческим словом «космики»), то эта идея подразумевается в следующем толковании молитвы Христа об учениках в Евангелии от Иоанна (17, 9): «Иисус Христос, безмездно спасающий монашеский чин, Сам молится за нас, говоря: „Отче Святый, не о всем мире молю, но только о них»».

Согласно Кириллу, обращение начинается с «печали ума» и с «памяти смерти»; это скорее индуистский, чем греческий мотив мирового пессимизма. «Печаль» приводит человека к воротам монастыря, для памяти о смерти, которая не покинет его и здесь, Кирилл пользуется образом неразлучной жены, «поющей ему сладкую песнь». «Сладкую», так как в мире ином праведника ожидает радость.

Жизнь в монастыре означает «посты, молитвы, слезы, воздержание и телесную чистоту». Однако борьба против телесных страстей имеет второстепенное значение. Правда, дух легче и живее воспринимает добродетели, плоть же слаба - поразительно, насколько ничтожны обвинения Кирилла против плоти. В своем толковании притчи «О слепом и хромом» он занимает нейтральную позицию в борьбе между душой и телом. Слепой - это душа человеческая, а хромой - тело. Оба они, объединив свои слабые силы, совершают грех, ограбив сад Господень. Тщетно пытаются свалить вину друг на друга. Господь осуждает обоих, и после воскресения тела они заплатят общую дань своими страданиями.

Поэтому вполне последовательно Кирилл не призывает к телесному аскетизму. Он никогда не требует больше обычного - достаточно обязательного поста. Он заходит столь далеко, что называет монашескую жизнь легкой в сравнении с Эдемом; он определяет ее как отсутствие труда: «Нетрудный хлеб, яко манну, от келареву руку принимая, питайся».

Эта физическая легкость монастырской жизни весьма обманчива, поскольку влечет за собой более суровые требования к духу: полное самопожертвование, отказ от собственного «я», которое является корнем всех грехов. Монах приносит себя в жертву, подобно тому, как, согласно Ветхому Завету, приносили в жертву Богу агнцев в пустыне при ее переходе. Это умерщвление, наиболее болезненное, происходит при посредничестве человека - игумена и старца (духовного отца). «Отдайся ему, как Халев Иисусу ; отсеки свою волю». Кирилл грозен и красноречив, когда говорит о послушании, являющемся для него высшей монашеской добродетелью:

«Свеща ли еси, токмо до церковной двери в своей воли буди, и о том не расмотряй, како и чим тя потваряет. Риза ли еси, до приемлющаго тя в руку знай себе; ктому не помысли, аще и на онучи растеган будеши. Точию до монастыря имей свою волю. По восприятии же образа, всего себя поверзи в покорение, ни мала своевольства утаи в сердце своем, да не умреши душею, аки Анания ».

Послушание- добродетель настолько высокая, что делает монахов подобными ангелам: «Вся служба ангельская и монашеская едино есть»; так как и те, и другие отказались от своей воли. Феодосий тоже пытался включить послушание в монастырский устав. Но для него главной добродетелью было смирение, а послушание - лишь его внешнее и социальное проявление. Эти две добродетели тесно связаны между собой во всех аскетических правилах для монахов. Но важно различать, в чем основной акцент. Смирение - это специфически христианский идеал, отражение кенотического образа Христа. Послушание встречалось и у язычников - у спартанцев, римлян, стоиков. В качестве аскетического инструмента, оно является средством для отсечения своей воли, в то время как смирение направлено на преображение сердца. У Кирилла Туровского нет сомнений относительно понимания религиозной функции послушания: прежде всего это разрушение греховного «я». Что касается смирения, то он едва упоминает о нем. Он усматривает даже преимущество в монашеском чине, потому что «мирские вельможи преклоняют головы свои перед монахами, как пред святыми Божьими». Подобное понимание весьма далеко от кенотического идеала монашества.

То, что непослушание есть сущность первородного греха, является общим учением Церкви. Но Кирилл в своем свободном аллегорическом толковании Книги Бытия выражает это понимание еще более решительно, рассматривая плод древа познания как духовное благо само по себе. Греховность поступка Адама заключалась в своевольном служении Высшему: «Древо же познания добра и зла - это познанный грех разума и добровольное действие в угождение Богу». Согласно его апокрифическому толкованию, Адам был помещен Богом не в Раю, а в Едеме. «Рай - место святое, как в церкви алтарь». Но Адам, «до повеления Бога на святое дерзнув, из Едема прошел в Рай». Такое понимание, по–видимому, исключает из христианской жизни мистицизм как дерзкое нарушение установленных границ.

И в самом деле, Кирилл считает, что монаху достаточно немного духовной радости. Весьма примечательно его отношение к Святой Евхаристии. В одной из его восточных притч Христос предлагает монаху чашу с вином, но монах отказывается от нее: совесть удерживает его. «Ниже распнем Христа недостойне приступающе к причастию…» Это предостережение не уравновешивается каким‑либо призывом к евхаристической чаше.

Вместо радости, духовной атмосферой, которая окружает монаха, является страх. Кирилл рисует эту атмосферу, используя свои лучшие аллегории, почерпнутые из Ветхого Завета. Он говорит: «Вы окружили себя более, чем гора Синай, огнем страха Божия», принимая монашеские обеты, «так дымитесь жё, подобно этой горе, воздыхая о своих грехах… Этим страхом, говорит пророк, движется земля, расседаются камни, животные трепещут, горы дымятся, светила раболепно служат». Кирилл не скупится на угрозы ада; он умеет описать в деталях мучения будущей жизни, ожидающие монаха в случае впадения его в «слабость». Вся монашеская жизнь состоит из послушания, терпения и подвижничества и лишь слегка озаряется трансцендентной надеждой, которую дарует смерть.

Трансцендентность Бога настолько возвышена для Кирилла, что для него оскорбительна мысль о том, что человек создан по образу Божьему. «Никакого подобия Божьего человек иметь не может». Встречаясь с библейским учением об образе Божьем в человеке, он уклоняется от непосредственного толкования, но подчеркивает опасности его неправильного, еретического использования сектой антропоморфистов. Несомненно, Кирилл был достаточно глубоким богословом, чтобы отвергать догматы Церкви. Но ему явно не по себе, когда он сталкивается с человечностью Христа. Для него неприемлемы размышления об уничижении Христа, и вряд ли он мог положить их в основание своего аскетического учения. Мысль о последовании Христу чужда ему. Вместо этого он остается верным самому себе - автору богословских проповедей и покаянных молитв.